Весна любви - Страница 39

— В некотором роде. Сегодняшняя процедура навеяла мне мысли о прошлом.

— И у тебя разболелась голова?

Нэнси улыбнулась.

— Откуда ты знаешь? Не только голова, но и шея тоже. Прошлось долго лежать неподвижно, вот она и затекла.

Грег отставил в сторонку свой бокал, закатал рукава рубашки и принялся массировать шею Нэнси. Вскоре умелые действия его сильных пальцев принесли ей облегчение.

— Я купил тебе небольшой подарок, — сообщил он, когда Нэнси застонала от наслаждения.

— Нет, довольно драгоценностей! — запротестовала она.

Грег рассмеялся.

— Боюсь, на сей раз я преподнесу тебе нечто более обыденное. Сейчас покажу.

Он помог Нэнси подняться, завернул в полотенце и отвел в спальню.

— Вот, держи. — В руках Грега невесть откуда появился небольшой сверток. — Это чтобы тебе было уютно спать.

Развернув подарок, Нэнси не смогла сдержать улыбки: в пестрой тонкой бумаге оказалась пижама, светло-сиреневая в мелкий белый цветочек.

— Какая красота! — воскликнула Нэнси, целуя Грега в щеку. — Спасибо, дорогой.

— Надевай и идем в постель.

Нэнси надела пижаму, с удовольствием ощутив прикосновение мягкого шелка к обнаженной коже.

— Знаешь, возможно, это покажется тебе странным, но мне очень нравится слово «пижама», — призналась она. — Думаю, оно имеет китайское происхождение или что-то вроде того.

— На самом деле это персидское слово, — сообщил Грег. — И появилось в результате слияния двух слов «па» и «джама», что означает что-то вроде эротических шаровар.

Нэнси хихикнула.

— Сколько ты всего знаешь!

— Особенно про пижамы, — подтвердил Грег, быстро раздеваясь.

Обычно он спал обнаженным, и Нэнси полагала, что отчасти из-за этого они так часто занимаются любовью. Невозможно лежать рядом с мужчиной, обладающим столь великолепным телом, и оставаться, равнодушной!

Однако сегодня она чувствовала себя усталой и разбитой, и потому очень сомневалась, что нынешней ночью у них с Грегом что-нибудь получится.

Улегшись, он придвинул Нэнси к себе, и она положила голову ему на грудь.

— Знаю, денек для тебя выдался нелегким, — тихо произнес Грег, нежно поглаживая Нэнси по плечу. — Многое пришлось пережить заново… Потому-то ты и не приезжала сюда проверить состояние здоровья, верно? Тебе претила мысль о возвращении туда, где ты так страдала, да?

— В какой-то мере, — кивнула она. — Я вообще неуютно чувствую себя в больницах. Все началось, когда мне было лет девять. Тогда с моим отцом случилось несчастье.

— Расскажи, — мягко попросил Грег.

Нэнси болезненно поморщилась в темноте.

— Да особо и рассказывать-то нечего. Отец ехал с работы и был уже недалеко от дома, когда в его автомобиль врезался другой, за рулем которого находился подвыпивший юнец. Отец сильно пострадал, и его на «скорой помощи» доставили в больницу. О случившемся сообщили моей матери, и мы поспешили в больницу. Однако к отцу нас не пустили.

— Он был в операционной?

— Да. Хирурги пытались спасти его, но, как нам сказали позже, он получил травмы, несовместимые с жизнью. Мы прождали семь часов, а около полуночи нам сообщили, что отец скончался. И тогда нас проводили к нему. Но всего на минутку. — На глаза Нэнси навернулись слезы. — Я даже не успела понять, что папы больше нет. С тех пор всякий раз, оказываясь в больнице, я испытываю сильный дискомфорт. Все эти запахи, звуки… Они вызывают массу ассоциаций, понимаешь?

— Прежде ты ничего не рассказывала мне, — заметил Грег, целуя ее глаза.

Нэнси покачала головой.

— Нет. — С ее губ слетел вздох. — Прошлогодняя болезнь, а затем выкидыш еще больше усилили мою ненависть к больницам. И, боюсь, мне никогда от этого не избавиться.

— Понимаю, солнышко. А сейчас спи. Завтра все будет хорошо.

Они оба повернулись на бок, Грег лицом к спине Нэнси.

— Странно все-таки вновь вернуться в Глендейл, — пробормотала она. — Но я рада, что ты снова со мной.

— Я тоже.

Грег поцеловал ее затылок, зарывшись лицом в душистые кудри. Это было так приятно, что Нэнси слегка изогнулась. Тогда Грег запустил руку под ее пижамную куртку и принялся ласкать грудь, пробуждая к жизни соски. Потом его ладонь проникла под резинку пижамных брюк. Вскоре он добрался до ее лона и осторожно проник пальцем между увлажнившихся женских складочек.

— Что вы делаете, мистер Уордсворт? — пробормотала Нэнси.

— Ведь нужно же подвергнуть вашу новую пижаму проверке! — ответил он, касаясь ее уха теплым дыханием.

Нэнси тихонько рассмеялась. Она чувствовала себя слишком счастливой и расслабленной, чтобы делать что-то. Ей оставалось лишь сосредоточиться на доставляемом Грегом удовольствии. Вскоре она уже стонала от сладостной неги, потому что Грег, немного переменив положение, одной рукой умело ласкал ее полную грудь, а пальцами другой ритмично скользил в увлажнившейся женской глубине.

— Я люблю тебя, — прошептал он, когда с очередным погружением его пальцев Нэнси издала особо громкий стон. — Ты самая красивая женщина в мире, и я буду страстно желать тебя до конца своей жизни.

Волны блаженства разбегались по телу Нэнси — потрясающе мощные, несмотря на усталость. Наконец самая сильная из них накрыла ее с головой, заставив беспомощно задыхаться и прерывисто звать Грега — неизвестно для чего: то ли чтобы он продолжил свои действия, то ли чтобы прекратил.

Заведя руку назад, Нэнси ощутила отвердевший и напряженно пульсирующий ствол.

— Я хочу тебя… — вырвалось у нее.